Поселенческий колониализм
5 октября, за два дня до известных событий, австралийский профессор Лаклан МакНэми, автор выпущенной Принстонским университетом в этом году книги“Settling for Less: Why States Colonize and Why They Stop”, опубликовал статью, в которой описывает поселенческую политику Японии, Китая, Индонезии, Ирака, Израиля и прочих азиатских стран.
Заселение Японией Маньчжурии представляет собой пример поселенческого колониализма – эта концепция первоначально была разработана в гуманитарных науках для объяснения насильственной истории государственного строительства в Северной Америке и Австралазии. В отличие от традиционных колоний, таких как Индия или Нигерия, как пояснил Патрик Вулф, колонии поселенцев не эксплуатируют коренное население, а стремятся его заменить. Ключевым ресурсом в колониях поселенцев является земля. Там, где земля коренного населения ценится дороже, чем труд коренного населения – часто потому, что коренное население мобильно и не может быть легко обложено налогами, – коренное население убивают, перемещают или насильственно ассимилируют поселенцы, которые хотят использовать его землю для ведения сельского хозяйства. Поселенцы и их потомки оправдывают захват земель с помощью дискурсов, одновременно придающих естественность исчезновению коренных народов (это была болезнь!) и подчеркивающих преимущества цивилизации, которую принесли с собой поселенцы.
Хотя поселенческий колониализм стал ценной основой для объяснения истории западных стран, таких как США и Австралия, динамика, которую он описывает, несомненно, является достаточно общей. Например, японские лидеры в 1930-х годах точно так же слюной исходили от кажущихся пустыми равнин Маньчжурии, которые могли бы решить все проблемы с продовольствием для быстро растущей японской империи. И так же, как и политики США, Япония имела целый ряд корыстных оправданий для заселения этих новых рубежей. Утверждения о том, что японские фермеры будут способствовать "совместному процветанию" и "расовой гармонии" в Маньчжурии и Корее, мало походили на насильственную ассимиляцию, дискриминацию и лишение собственности, с которыми столкнулись тамошние народы. Поэтому сегодня в популярной и научной литературе не встречается сопротивления тому, чтобы назвать японскую политику колониализмом и империализмом в Восточной Азии или поставить японский колониализм в один ряд с колониальными проектами западных поселенцев.
Странно, однако, то, что во время колонизации Японией Маньчжурии в 1930-х годах западные ученые, которые в остальном выступали за отмену расизма и империализма, гораздо более неохотно осуждали Японию. Эта путаница помогает понять, почему другие, очень похожие колониальные проекты поселенцев, реализуемые в настоящее время на Глобальном Юге, привлекают относительно мало внимания и осуждения.
В 1936 г. известный американский ученый У. Э. Б. Дю Буа в рамках мирового турне посетил Маньчжурию, Китай и Японию. Возвышение Японии долгое время служило источником вдохновения для Дю Буа, который в книге "Души черных людей" (1903 г.) утверждал, что "проблема XX века – это проблема цветовой линии". Военная победа Японии над Россией в 1905 г. показалась Дю Буа предвестником долгожданного подъема цветных народов во всем мире. И в межвоенный период Япония была риторическим поборником расового равенства. Она пыталась (но не смогла) закрепить расовое равенство в качестве основополагающего принципа Лиги Наций в 1919 г., а ее дипломаты оказались ярыми критиками законов Джима Кроу на Юге США.
Именно в этом контексте Дю Буа посетил Маньчжурию в 1936 году. Впоследствии он напишет, что то, чего Япония достигла в Маньчжурии, было "не иначе как чудесным". Дю Буа восхищался отсутствием безработицы в Маньчжурии, блестящей новой инфраструктурой и "счастливыми" людьми. Отсутствие явной расовой иерархии или сегрегации между различными этническими группами в Маньчжурии, а также разделение школ только по языковому признаку, казалось, делало японское правление качественно отличным от европейского колониализма. Япония, по мнению Дю Буа, была "прежде всего страной цветных людей, управляемой цветными людьми для цветных людей".
Даже проницательные политические обозреватели могут ошибаться в понимании того, как раса и власть действуют в "цветных странах"
Проблема для Дю Буа, конечно, заключалась в том, что его китайские друзья совсем по-другому относились к вопросу о японском правлении в Маньчжурии. Дю Буа с трудом понимал вражду между Китаем и Японией – двумя "цветными" нациями, которые якобы должны быть политическими союзниками. Вскоре после отъезда из Маньчжурии он задал провокационный вопрос шанхайской аудитории: "Почему вы ненавидите Японию больше, чем Европу, если вы больше страдали от Англии, Франции и Германии, чем от Японии?". Год спустя, после неоспоримых злодеяний, совершенных Японией против сотен тысяч китайских граждан в Нанкине, Дю Буа удвоил свою защиту Японии. Он писал, что "Япония воевала с Китаем, чтобы спасти Китай от Европы", и что, даже если она и совершала насилие в Китае, Япония просто следовала европейской стратегии. Японцы также не изобрели практику "убийства безоружных и невиновных, чтобы добраться до виновных", – подчеркивал он, указывая на аналогичную европейскую практику борьбы с повстанцами в Южной Африке и Пенджабе.
То, что Дю Буа легкомысленно защищал Японию в межвоенный период, даже наиболее симпатизирующие ему собеседники признают как серьезное аналитическое пятно. Смысл выделения этих ошибок заключается не в том, чтобы подорвать критику Дю Буа в отношении функционирования расы в западном мире. Напротив, освещение того, как Дю Буа стал неожиданно ярым защитником японского колониализма, указывает на то, что даже проницательные политические обозреватели могут сильно ошибаться в понимании действий расы и власти в "цветных странах". Иными словами, ошибки Дю Буа могут многому научить нас в отношении того, почему ученые продолжают не понимать колониальные поселенческие проекты на Глобальном Юге сегодня.
В начале 1960-х годов Индонезия аннексировала западную половину острова Новая Гвинея или "Западное Папуа", заявив, что освобождает его население от голландского колониального господства. В ответ на серию восстаний коренного папуасского населения в 1970-80-х годах Индонезия всего за два десятилетия переселила в Западное Папуа 300 тыс. крестьян с основных островов страны. Подобно Японии в Маньчжурии, Индонезия заманила в Западное Папуа большое количество простых индонезийцев, пообещав им бесплатный транспорт и землю. И так же, как Япония в Маньчжурии, Индонезия оправдывала эту схему переселения или "трансмиграции" перед внешними наблюдателями, подчеркивая две вещи.
Во-первых, трансмигранты принесут в Западное Папуа развитие сельского хозяйства и тем самым повысят уровень жизни папуасов, которых чиновники называли "примитивными". Во-вторых, трансмиграция не противоречит стремлению государства к этническому и расовому равенству. Даже наоборот. Смешение этнических групп способствовало бы сплочению общества. Как сказал Мартоно, министр по делам трансмиграции Индонезии: "Программа трансмиграции направлена на социальную интеграцию, чтобы расовые различия и различия между этническими группами перестали существовать. В Индонезии не существует такого понятия, как колонизация одной этнической группы другой". Иными словами, исчезновение западных папуасов как отдельной группы будет естественным результатом этнического смешения. Эти обоснования были приняты западными донорами во Всемирном банке, которые в конечном итоге и профинансировали схему переселения.
Индонезия провела этническую чистку и заселила наиболее богатые ресурсами районы Западного Папуа
Западнопапуасские активисты утверждали, что эти официальные обоснования – отвлекающий маневр; реальная цель трансмиграции – не стимулирование экономического развития, а предотвращение отделения Западного Папуа путем наводнения острова поселенцами. Как заявил в 2014 году Бенни Венда, один из ведущих западнопапуасских активистов: "Индонезийское правительство намеренно пытается сохранить низкую численность нашего населения [и] наводнить страну индонезийцами. Это не то, что нужно нам, папуасам, и не то, о чем мы просим". Индонезийская трансмиграция в Западное Папуа действительно превратила коренных папуасов в меньшинство на большей части острова, что значительно усложнило задачу создания независимого Западного Папуа в будущем.
В течение длительного времени эти конкурирующие утверждения о целях индонезийской трансмиграции в Западное Папуа было трудно проанализировать. Одни наблюдатели подчеркивали колониально-поселенческий характер индонезийского правления в Западном Папуа, другие – благотворные последствия трансмиграции. Однако в ходе недавнего проекта я собрал очень чувствительные внутренние правительственные данные, точно фиксирующие, где и когда индонезийское правительство вытесняло коренных папуасов и заселяло их земли в конце XX в. Эти данные однозначно подтверждают утверждения активистов коренного населения. Индонезия проводила этнические чистки и заселяла приграничные районы в ответ на нападения трансграничных повстанцев из Папуа-Новой Гвинеи. Индонезия также зачистила и заселила наиболее богатые ресурсами районы Западного Папуа.
Другими словами, собственные данные индонезийского правительства подрывают его утверждение о том, что переселение сотен тысяч людей в Западное Папуа было благотворной стратегией экономического развития. Переселенцы были направлены на колонизацию территорий, не пригодных для интенсивного сельского хозяйства, но имеющих большую геостратегическую ценность. Индонезийская трансмиграция в Западное Папуа, подобно японским поселениям в Маньчжурии, была инструментом принудительной фиксации спорной границы и ее богатых ресурсов в составе государства. Это была и есть колонизация.
Индонезийский поселенческий колониализм в Западном Папуа не был чем-то необычным в конце XX в. Если определить колониализм поселенцев как принудительное вытеснение коренных народов поселенцами, то под это определение подходит целый ряд случаев. Перечислим лишь некоторые из них в Азии: Китай переселил миллионы ханьцев в Синьцзян и Тибет в 1960-70-е годы; Шри-Ланка переселила сотни тысяч сингальцев в бывшие тамильские районы в 1960-70-е годы; Таиланд переселил более 100 тыс. буддистов в южные малайские районы в 1960-70-е годы; Бангладеш переселил 400 тыс. бенгальцев на холмы Читтагонг в 1970-80-е годы; Ирак переселил десятки тысяч арабов в курдские районы в 1980-90-е годы. Совсем недавно, в 2018 году, Мьянма начала привлекать буддистов в ранее мусульманские районы проживания рохинджа, а в 2019 г. Индия в спорной ситуации значительно облегчила индусам эмиграцию в Кашмир.
Между этими различными схемами переселения, как правило, прослеживается общая логика. Европейский поселенческий колониализм XVIII-XIX веков, как правило, предполагал большую степень самостоятельности переселенцев, которые переезжали в районы, где ранее не существовало государственной власти. Государство следовало за поселенцами. Поселенческий колониализм на Глобальном Юге, напротив, обычно происходит в рамках международно признанных границ и "управляется государством", то есть бюрократы отбирают поселенцев, проводят демаркацию приграничных ферм и финансируют переселение поселенцев. Поселенцы следуют за государством.
Колонизованные народы Глобального Юга подверглись двойному стиранию: со стороны поселенцев и со стороны колониальных исследований
Государственная колонизация, будь то колонизация Японии в Маньчжурии, Индонезии в Западном Папуа или Ирака в Курдистане, часто обостряется в ответ на восстание и страх перед отделением в районах проживания этнических меньшинств. Не имея возможности отличить, кто является повстанцем, а кто нет, государства вытесняют этнические меньшинства, активно участвующие в восстании, и заселяют их земли более стереотипно лояльными этническими группами, способными предотвратить трансграничные вторжения. Как выразился в 1934 г. один из сторонников заселения Маньчжурии, идеальный японский поселенец – это не только продуктивный фермер, но и человек, "готовый достать пистолет и с риском для жизни сражаться за свою страну в случае вторжения бандитов". Или, как недавно подчеркнул один бирманский чиновник, поселенцы создают "живой забор" вдоль спорных границ.
Однако поселенческий колониализм на Глобальном Юге не привлекает внимания мировой общественности. Так, например, на распространенных в Интернете картах, на которых изображены места, где поселенческий колониализм "все еще является реальностью", почти исключительно изображены территории, заселенные европейцами. Колонизованные народы Глобального Юга подверглись двойному стиранию: во-первых, со стороны поселенцев, во-вторых, со стороны колониальных исследований, посвященных поселенцам.
Мы не видели, чтобы движения за бойкот, отказ от участия, санкции в отношении Китая, Индонезии, Марокко или Бангладеш захлестнули западные кампусы. Мы не увидели, чтобы развивающаяся область исследований колониального поселенчества пыталась серьезно теоретизировать колониализм поселенцев как постоянную практику на Глобальном Юге. И мы не видели, чтобы Совет по правам человека или Генеральная Ассамблея ООН осудили эти государства за принудительное заселение земель меньшинств, что коробит, учитывая то внимание, которое уделяется Израилю на этих форумах. Почему?
Случай с Маньчжурией поучителен тем, что ошибки, допущенные там Дю Буа, проливают свет на аналогичные ошибки, допускаемые сегодня западными левыми, которые в иных случаях выступают с яростной критикой израильского поселенческого колониализма в Палестине. В 1930-х годах Дю Буа допустил две ошибки в своем анализе Маньчжурии, которые в совокупности привели его на путь оправдания японской колонизации. Первая заключалась в предположении, что государство, официально выступающее за расовое и этническое равенство, не может быть жестоким и эксплуататорским колонизатором. Вторая – предположение, что цветовая линия, центральное политическое разделение в США, является главным ключом, объясняющим политические конфликты в других странах мира. Рассмотрим по очереди каждую из этих ошибок.
Первая ошибка, которую Дю Буа допустил в Маньчжурии, – это предположение, что приверженность расовому превосходству является необходимым аспектом колонизации. Понятно, почему Дю Буа допустил эту ошибку. Белые поселенцы в Америке, Африке к югу от Сахары и Австралазии оправдывали свою монополизацию земли превосходством белой расы. Такие расистские идеи, как "terra nullius", например, означали, что вся земля в Австралии до британской колонизации юридически считалась бесхозной и незанятой. Европейские поселенцы создали жесткую правовую расовую иерархию на колонизованных территориях, зарезервировав определенные участки только для белых. Коренные народы были подданными, а не гражданами, и часто насильственно помещались в резервации.
Поселенческий колониализм на Глобальном Юге, как правило, не сопровождается этими явно расистскими качествами. Более того, характерной чертой поселенческого колониализма на Глобальном Юге является то, что он, как правило, сопровождается извращенной риторикой расового равенства. В XX веке антиколониальные лидеры стран Юга закрепили этническое равенство в качестве основополагающего принципа своих национальных государств, прямо противопоставляя его расовой иерархии, характерной для европейского колониального господства. Например, на Бандунгской конференции 1955 г. президент Индонезии Сукарно подчеркнул, что такие страны, как Китай, Индонезия и Индия, объединены "общим отвращением к расизму". Насильственное вытеснение меньшинств доминирующими этническими группами в таких ситуациях, как Синьцзян или Западное Папуа, кажется парадоксальным. Как объяснить продолжающуюся практику поселенческого колониализма в странах, риторически заявляющих о своей приверженности отказу от колониализма?
Белые американцы могут противостоять позитивным действиям, используя риторику не расового превосходства, а расового равенства
Выход из этого парадокса заключается в том, чтобы признать, что колониализм поселенцев не обязательно должен оправдываться расистскими идеологиями, такими как превосходство белой расы или terra nullius. Когда все этнические группы в стране имеют одинаковые политические права, ни одна из них не может претендовать на часть территории в большей степени, чем любая другая. Поэтому равенство перед законом может быть использовано для риторического оправдания смешения этнических групп в пределах национальных границ. Например, чтобы оправдать присутствие ханьских поселенцев в районах проживания этнических меньшинств, таких как Тибет и Синьцзян, председатель КНР Си Цзиньпин недавно подчеркнул, что "этническое равенство является предпосылкой и основой для достижения национального единства... Хань не может быть отделена от этнических меньшинств, а этнические меньшинства не могут быть отделены от хань". Мартоно также подчеркнул, что расселение людей в приграничных районах, таких как Западное Папуа, позволит "реализовать обещанное: интегрировать все этнические группы в одну нацию, индонезийскую нацию". Риторика национального равенства также использовалась в 2019 г. премьер-министром Индии Нарендрой Моди для обоснования необходимости изменения индийской Конституции. Моди подчеркнул, что отмена статей 370 и 35А, которые долгое время препятствовали эмиграции некашмирцев в Кашмир, будет способствовать национальному равенству, поскольку отменит особые юридические привилегии, предоставляемые только одной региональной группе.
Расовая идеология – вещь податливая, ее легко переиначить, чтобы рационализировать интересы и действия власть имущих. Об этом часто говорят критически настроенные американские теоретики, подчеркивая, что идеология "цветовой слепоты" сегодня стратегически используется консервативными политиками для ограничения перераспределения в пользу чернокожих американцев. Другими словами, белые американцы сегодня могут противостоять такой политике, как позитивные действия, которая повлияет на их материальное положение, используя риторику не расового превосходства, а расового равенства. Автономия коренных народов может быть аналогичным образом делегитимирована теми, кто находится у власти на Глобальном Юге, такими как Сукарно, Моди и Си, за предоставление якобы особых прав на часть территории определенной этнической группе. Этническое равенство, будь то для Японии в Маньчжурии, Китая в Тибете или Индонезии в Западном Папуа, является полезным оправданием для отрицания суверенитета коренных народов и наводнения их земель соотечественниками. Риторические оправдания колонизации могут быть разными на Глобальном Юге, но результаты – перемещение, культурное стирание и потеря самоопределения коренных народов – остаются в принципе теми же.
Вторая ошибка, которую Дю Буа совершил в Маньчжурии, заключалась в том, что он предположил, что цветовая линия является определяющей осью политических конфликтов во всем мире. Дю Буа, по сути, проигнорировал жалобы китайцев на японскую экспансию в Маньчжурию, поскольку рассматривал этот конфликт как отвлечение от гораздо более фундаментального глобального разделения между белыми и небелыми народами. Как он объяснял: "Дело не в том, что я меньше симпатизирую Китаю, а в том, что я больше ненавижу белую европейскую и американскую пропаганду, воровство и оскорбления". Япония возглавляла сопротивление цветных народов против Европы и США. Поэтому ее экспансия в Маньчжурию в 1930-е годы была оправдана, поскольку Япония нуждалась в природных ресурсах Маньчжурии, чтобы "избежать уничтожения, подчинения и безымянного рабства Западной Европы".
Мы можем увидеть здесь связующую нить между Дю Буа и ярыми антиимпериалистами, которых сегодня часто уничижительно называют "танкистами". Танкисты – это левые, настолько озабоченные тем, что они считают главным мировым злом – империализмом США, – что игнорируют, отрицают или оправдывают злодеяния, совершаемые странами, которые выступают против США. Первый шаг, как правило, заключается в игнорировании. Например, как уже упоминалось, в 1970-80-е годы Ирак изгнал более четверти миллиона курдов и заселил арабами значительную часть северной границы страны. Затем, в 1988 г., около 100 тыс. курдов были уничтожены в ходе кампании с применением химического оружия, получившей название "Анфаль" (amaliyet al-Anfal). Однако Эдвард Саид, пожалуй, самый известный постколониальный теоретик Ближнего Востока, в 1991 г. в London Review of Books посеял сомнения в существовании Анфаля, поскольку опасался, что эти зверства могут оправдать военную интервенцию США. Совсем недавно ряд левых писателей и организаций упорно отрицали массовое лишение свободы и стерилизацию уйгурского меньшинства в Синьцзяне. Танкисты приписывают доказательства геноцида в этом районе "западной пропаганде зверств", распространяемой западными государственными акторами с целью помешать подъему Китая и оправдать войну.
Есть лучшие способы борьбы с бедностью, чем насильственное лишение свободы целой этнической группы
Второй ход, если зверства невозможно игнорировать, – это уход от ответственности, приписывая насилие Западу. Этот ход, как и объяснение Дю Буа "оборонительной" экспансии Японии в Маньчжурию, может принимать форму обвинения Запада в агрессии. Индонезия была вынуждена вторгнуться в Западное Папуа в начале 1960-х годов, утверждается в статье, поскольку эта территория представляла собой голландский "пистолет, направленный в грудь Индонезии". В последнее время такие ученые, как Джеффри Сакс или Ноам Хомский, утверждают, что Россия была спровоцирована на вторжение в Украину в 2022 г., поскольку расширение НАТО угрожало России.
Сепаратистские движения также объясняются вмешательством Запада. Так, например, в сопротивлении западных папуасов Индонезии индонезийские националисты обвиняют голландскую "бомбу замедленного действия" по принципу "разделяй и властвуй" и постоянное вмешательство западных государств, таких как Австралия, которые стремятся ослабить Индонезию. Этим опасениям не способствует тот факт, что западные государства часто оказывают помощь и поддержку этническим меньшинствам в соперничающих государствах. Тот факт, что США возглавили международное осуждение японской экспансии в Маньчжурию в 1930-х годах, что Израиль стал активным сторонником уйгуров и курдов или что ЦРУ помогало обучать тибетских повстанцев в 1960-х годах, например, делегитимирует сепаратистские движения в глазах танкистов, которые в целом не склонны предоставлять какую-либо свободу действий группам меньшинств.
Последним шагом, если игнорировать жестокости на Глобальном Юге или обвинять в этих конфликтах вмешательство Запада не так уж просто, является оправдание государственного насилия. Обычно, как и в случае с Дю Буа в Маньчжурии, это делается с помощью подчеркивания "преимуществ" модернизации, проводимой государством. Японские поселенцы в Маньчжурии подчеркивали улучшения, которые они привносили в неосвоенные земли. Китайские поселенцы в Тибете и индонезийские трансмигранты в Западном Папуа аналогичным образом считают себя миссионерами прогресса, отвергая недовольных тибетцев и западных папуасов как ленивых неблагодарных. Это неприятный аргумент, потому что в узком смысле он не совсем ошибочен. Как колонии, заселенные европейцами, сегодня, как правило, богаче колоний, в которых европейцы не селились, так и районы, заселенные яванскими трансмигрантами в Западном Папуа или ханьскими переселенцами в Синьцзяне, как правило, богаче аналогичных районов. Например, ВВП на душу населения в Западном Папуа почти в два раза выше, чем в соседней Папуа-Новой Гвинее, а физическая инфраструктура значительно лучше.
Однако экономическое развитие не обязательно означает политический прогресс, особенно если этот прогресс достигается ценой лишения собственности, утраты культуры и порабощения. Для любого здравомыслящего наблюдателя очевидно, что европейская колонизация Северной Америки и Австралазии не может быть ретроспективно оправдана ее экономическими выгодами, особенно если эти выгоды достались в первую очередь потомкам поселенцев. Однако по какой-то причине этот тезис ускользнул от Дю Буа в Маньчжурии и ускользает от левых сегодня. Например, марксист Виджай Прашад, говоря о заключении уйгуров в Китае, в 2022 г. в журнале The Nation подчеркивал, что это "цена, которую платят люди... [чтобы] облегчить или искоренить абсолютную бедность". Подобные рассуждения являются профанацией. Есть лучшие способы борьбы с бедностью, чем насильственное лишение свободы целой этнической группы, изъятие их детей и перевоспитание.
В феврале 2023 г. Израиль объявил, что разрешает строительство девяти еврейских поселений-аванпостов на палестинском Западном берегу реки Иордан и возведение там 10 тыс. новых домов. Это решение вызвало широкое осуждение со стороны западных левых. Так, министр иностранных дел Новой Зеландии Нанайя Махута написала в Твиттере, что Новая Зеландия "отвергает решение Израиля разрешить строительство девяти поселенческих аванпостов на оккупированном Западном берегу... Мы призываем Израиль отменить это решение и избегать односторонних действий, которые ведут к эскалации напряженности и подрывают решение о двух государствах". Резкое осуждение Израиля со стороны Махуты было примечательно в Новой Зеландии, поскольку резко контрастировало с ее осторожной позицией в отношении аналогичного конфликта, находящегося гораздо ближе к дому. Когда семью месяцами ранее в парламенте ей задали вопрос о том, поддерживает ли она самоопределение коренного населения Западного Папуа, Махута подчеркнула, что Новая Зеландия "полностью уважает суверенитет и территориальную целостность Индонезии".
Западные левые могут и должны добиваться большего, чем фокусирование на вопросе Палестины, игнорируя, замалчивая или оправдывая поселенческий колониализм на Глобальном Юге. Деморализует тот факт, что в июне этого года палестинский президент Махмуд Аббас посетил Китай и выступил с заявлением, в котором отрицал, что события в Синьцзяне вообще являются "проблемой прав человека". Аббас заявил, что массовое заключение уйгуров в тюрьму вызвано "борьбой с насильственным терроризмом, дерадикализацией и антисепаратизмом", что странным образом повторяет израильское обоснование продолжающегося насилия против его народа. Тот факт, что Израиль, а не Палестина, осудил уничтожение мусульман на западе Китая, должен заставить нас задуматься. Правильный ответ на распространенность поселенческого колониализма за пределами Палестины – это не, как хотели бы нас убедить танкисты, встать на сторону Палестины и молчать об уйгурах. И не в том, как хотели бы нас убедить правые на Западе и в Израиле, чтобы встать на сторону уйгуров и молчать о палестинцах.
Очевидно, что правильным ответом является поддержка всех маргинализованных народов, последовательный политический активизм и учет контекста, а не подведение конфликтов под какое-то более широкое и важное геополитическое разделение или цветовую линию. Алчность, статус и государственное строительство – вот ключевые факторы колониализма поселенцев, и эти факторы можно обнаружить повсюду. Если мы не сможем извлечь уроки из ошибок Дю Буа в Маньчжурии, мы обречены на их повторение.
Комментарии
Отправить комментарий