Анархизм коммунистов (blog)

   

Основатели КПК Чэнь Дусю (1879 – 1942) и Ли Дачжао (1889 – 1927)

Чэнь Дусю был профессором литературы и деканом факультета гуманитарных наук Пекинского университета. В 1929 г. исключен из партии за троцкизм. В последние годы жизни вернулся к либертарному социализму. Критиковал Советский Союз и КПК за «фашизм».

Ли Дачжао – профессор политики, истории и экономики, директор библиотеки Пекинского университета.  Повешен по приказу милитаристов Бэйянского правительства.

 В 1910-х гг. среди китайской интеллектуальной элиты самой популярной социалистической идеологией был анархизм.

 Анархизм понимался ими как гармоничное общество свободных людей, добровольно объединившихся на основе взаимопомощи, самоуправления и антиавторитаризма.

 Анархизм  был настолько влиятельным, что не только основатель общества «Молодой Китай» Ван Гуанци был убежденным анархистом, но и многие из будущих создателей Коммунистической партии, включая Ли Дачжао, Юнь Дайина и Ли Да верили в анархизм, и даже сам Мао Цзэдун был поклонником анархизма. Согласно некоторым исследованиям, по меньшей мере 22 из 50 с лишним делегатов 1-го съезда Коммунистической партии были последователями анархизма.

 В те годы именно страстная вера в анархизм и прекрасные мечты о будущем привели к объединению Ван Гуанци и Ли Дачжао и созданию ими общества «Молодой Китай». Но уже зимой 1918 г. Ван Гуанци почувствовал, что Ли Дачжао начинает «поворачивать влево», и что он постепенно начинает рассматривать советскую революцию под руководством Ленина как верный путь к воплощению их мечтаний о мировой гармонии. Первоначально, в соответствии с соглашением общества «Молодой Китай», они собрались, чтобы «поднимать дух молодежи», «изучать истинное знание», «развивать общественные начинания», «менять отсталые нравы», основываясь на принципе неучастия в текущей политической деятельности. Одним из правил для членов организации был запрет – помимо азартных игр и посещения проституток – на «участие в политических партиях», чтобы они могли сосредоточиться на изучении истинных знаний.

 Но разве можно было ожидать от такого пылкого интеллектуала, как Ли Дачжао, изучавшего заимствованные с Запада доктрины с целью решения китайских проблем, что он останется в стороне от большой политики?

 Те, кто лично знал Ли Дачжао, описывали его как «честного, скромного и тихого», «в меру интеллигентного, в меру простого и даже несколько заурядного», но сквозь его тексты прорывалась бушующая страсть, и это был его истинный дух. В качестве примера можно привести перемену взглядов другого основателя китайской коммунистической партии, Чэнь Дусю. Когда в конце 1918 года закончилась Первая мировая война и президент США Вильсон выдвинул 14 пунктов, обещая миру новый послевоенный порядок, в котором все нации будут равны, а насилие и власть будут заменены свободой, правами человека и справедливостью, Чэнь Дусю, как и вся китайская интеллигенция того времени, был в восторге, полагая, что справедливость восторжествует над силой, и восхвалял Вильсона как «первого хорошего человека в мире». Но когда через несколько месяцев пришли новости о Парижской мирной конференции и китайцы обнаружили, что их интересы были преданы, а Циндао, принадлежавший Германии, был передан японцам, Чэнь Дусю стал обличать Вильсона как обманщика и пустобреха.

 Историк Чэнь Юнфа писал об этом периоде истории: «Вернувшись от глубоких ожиданий к уродливой реальности дипломатии, большинство китайских интеллектуалов, таких, как Чэнь Дусю, легко приняли различные социалистические теории, критикующие империализм и капиталистические страны».

 С другой стороны, интеллектуалы считали, что тогдашнее Бэйянское правительство было предательским и должно быть свергнуто. «Сначала они думали, что Октябрьская революция была не более чем заменой одного насилия на другое, и этот кровавый террор нельзя брать за образец, но теперь им в голову пришли следующие сомнения: "Разве прогнившее самодержавие в России рухнуло бы сам собой, если бы советская коммунистическая партия не прибегла к насилию? Если бы советская компартия не установила диктатуру, смогло бы новое правительство легко устоять и остаться непоколебимым перед лицом внутренней оппозиции капиталистов и внешней вооруженной интервенции стран Антанты?”  Китайские интеллектуалы начали пересматривать свое понимание Октябрьской революции», – пишет Чэнь Юнфа.

 Провал групп взаимопомощи «работа-учеба» был еще одним фактором, способствовавшим превращению этих анархистов в коммунистов.

 Так называемые группы взаимопомощи «работа-учеба» были социальным экспериментом анархистов. Зимой 1919 г. под активным руководством Ван Гуанци общество «Молодой Китай» создало в Пекине, Шанхае, Гуанчжоу и других городах группы взаимопомощи «работа-учеба», где все жили вместе, отказавшись от частной собственности, по принципу «от каждого по способностям, каждому по потребностям», и совмещали работу с учебой. Анархисты очень серьезно отнеслись к этому эксперименту, полагая, что если число групп взаимопомощи «работа-учеба» вырастет до определенного уровня, они смогут оказать давление на капиталистов и затем преобразовать все общество.

 Однако эти идеалисты сразу же столкнулись с реальной проблемой: они не могли заработать деньги. Эти молодые люди со студенческим прошлым не могли обеспечить себя даже стиркой, открытием забегаловок и показом фильмов. Буквально через месяц они начали испытывать трудности, самая успешная группа взаимопомощи «работа-учеба» просуществовала не более года, прежде чем канула в лету.

 Для тогдашних анархистов этот удар оказался особенно тяжелым, потому что они возлагали на свой проект слишком большие надежды. Они посчитали, что виноват не их идеализм, а общество в целом, и что для преобразования всего общества необходимо преобразовать его экономическую организацию и систему производства. Это требовало революции.

 23 марта 1920 г., в ту ночь, когда распалась первая группа взаимопомощи «работа-учеба», Ли Дачжао, на которого это сильно повлияло, отправил письмо Чэнь Дусю. Он писал: «Я считаю, что это фундаментальная ошибка – иметь в городе группу «работа-учеба» и организовывать совместное производство. Земля и арендная плата в городе настолько дороги, как мы можем полагаться на зарплату, которую капиталисты платят рабочим, и на деньги от мелкого бизнеса, чтобы поддерживать жизнь, состоящую из полдня учебы и полдня работы? Я думаю, если эти группы хотят сохраниться, им лучше придерживаться чистой доктрины работы-учебы, без лозунга новой жизни». Иными словами, движение взаимопомощи «работа-учеба» не могло стать «зародышем нового общества», его влияние на преобразование старого общества было крайне слабым и незначительным.

 Восемь дней спустя, 31 марта, Ли Дачжао основал Общество марксистских исследований при Пекинском университете и обратил свой взгляд на Советскую Россию.

 Этот момент также описан в статье другого члена группы взаимопомощи «работа-учеба» Ши Цуньтуна: «Из эксперимента группы взаимопомощи мы можем извлечь два важных урока: (1) Чтобы преобразовать общество, мы должны стремиться к преобразованию его с корнем, преобразование лишь ветвей и листьев абсолютно бесполезно. (2) Прежде чем общество не будет коренным образом преобразовано, нельзя экспериментировать с новой жизнью. Будь то группы взаимопомощи «работа-учеба» или новые деревни. … Есть только один путь, чтобы устранить  эти препятствия для экспериментов с новой жизнью – объединить все человечество в революции»!

 Поэтому историк Чэнь Юнфа делает такой вывод: по мнению первой группы коммунистической молодежи Китая, «свержение этих старых и темных сил (поддерживающих старый экономический уклад) будет неизбежно кровавым и насильственным, и поэтому его не следует избегать. Исходя из подобной логики, марксизм-ленинизм, который первоначально отвергался анархистами или социалистами, потому что он выступал за насильственную революцию и кровавую борьбу, а также диктатуру пролетариата, больше не вызывал возражений».

 На ежегодном собрании общества «Молодой Китай» в Нанкине в июле 1921 г. Ван Гуанци говорил спокойно, но жестко: «Дух Общества – выступать за общественную деятельность и противостоять политической деятельности… Любого, кто отступит от этого духа, попросят покинуть Общество за действия, противоречащие его целям». Однако в глубине души он чувствовал, что расставание с этой группой членов общества, уверовавших в коммунизм, уже неизбежно.